Мудрые мысли

Публий Корнелий Тацит или Гай Корнелий Тацит (лат. Publius Cornelius Tacitus или Gaius Cornelius Tacitus)

(ок. (55) 56 (58) — ок. 117 н. э.)

Древнеримский историк, оратор, политический деятель. Был сенатором и консулом.

Цитата: 1 - 17 из 157

Арабы были особенно опасны для иудеев, ибо эти два народа питали один к другому ненависть, обычную между соседями.

Армия, которую еще никто не видел, всегда кажется опаснее.

Без гнева и пристрастия. (Девиз историка).

Благодеяния приятны лишь до тех пор, пока кажется, что за них можно воздать равным; когда же они намного превышают такую возможность, то вызывают вместо признательности ненависть.

Благодеяния приятны только тогда, когда знаешь, что можешь за них отплатить; когда же они непомерны, то вместо благодарности воздаешь за них ненавистью.

Больше всего законов было издано в дни наибольшей смуты в республике. («Анналы», III, 27; Тацит, с. 118)

Большие события всегда остаются загадочными, ибо одни, что бы им ни довелось слышать, принимают это за достоверное, тогда как другие считают истину вымыслом, а потомство еще больше преувеличивает и то и другое.

Боязнь и устрашение — слабые скрепы любви: устранить их — и те, кто перестанет бояться, начнут ненавидеть.

В век порчи нравов чрезмерно льстить и совсем не льстить одинаково опасно.

В веселии чернь столь же необузданна, как и в ярости.

В военных делах наибольшую силу имеет случайность.

В гражданской войне (…) победители и побежденные никогда не примиряются надолго.

В позоре спасения нет.

Великая общая ненависть создает крепкую дружбу.

Великое и яркое красноречие — дитя своеволия, которое неразумные называют свободой; оно неизменно сопутствует мятежам, подстрекает предающийся буйству народ, безрассудно, самоуверенно; в благоустроенных государствах оно вообще не рождается. Слышали ли мы хоть об одном ораторе у лакедемонян, хоть об одном у критян? А об отличавших эти государства строжайшем порядке и строжайших законах толкуют и посейчас. Не знаем мы и красноречия македонян и персов и любого другого народа, который удерживался в повиновении твердой рукою.