Мудрые мысли

Сергей Донатович Довлатов (Sergej Donatovich Dovlatov, по паспорту — Довлатов-Мечик)

Сергей Донатович Довлатов (Sergej Donatovich Dovlatov, по паспорту — Довлатов-Мечик)

(3 сентября 1941, Уфа, СССР — 24 августа 1990, Нью-Йорк, США)

Русский писатель и журналист.

Цитата: 35 - 51 из 468

В качестве мужа я был приобретением сомнительным. Годами не имел постоянной работы. Обладал потускневшей наружностью деквалифицированного матадора.


В Ленинграде есть особая комиссия по работе с молодыми авторами. Однажды меня пригласили на заседание этой комиссии. Члены комиссии задали вопрос:
«Чем можно вам помочь?»
«Ничем», — сказал я.
«Ну, а все-таки? Что нужно сделать в первую очередь?»
Тогда я им ответил, по-ленински грассируя:
«В пегвую очегедь?… В первую очередь нужно захватить мосты. Затем оцепить вокзалы. Блокировать почту и телеграф…»
Члены комиссии вздрогнули и переглянулись…


В Ленинграде при всем ужасе было ощущение цели. Вернее, перспективы. Тюрьма — Париж. Сейчас ощущение физического конца, предела.


В любви обиды нет.
(«Филиал»)


В любой работе есть место творчеству.


В любой ситуации необходима минимальная доля абсурда.
(«Филиал»)


В Москве *деловыми людьми* называли себя жулики и аферисты. Понятия *маклер* и *бизнесмен* ассоциируются с тюремной решеткой.


В Нью-Йорке гостил поэт Соснора. Помнится, я, критикуя Америку, сказал ему:
- Здесь полно еды, одежды, развлечений и - никаких мыслей!
Соснора ответил:
- А в России, наоборот, сплошные мысли. Про еду, про одежду и про развлечения.
(«Соло на ундервуде»)


В ОВИРе эта сука мне и говорит:
— Каждому отъезжающему полагается три чемодана. Такова установленная норма. Есть специальное распоряжение министерства.
Возражать не имело смысла. Но я, конечно, возразил:
— Всего три чемодана?! Как же быть с вещами?
— Например?
— Например, с моей коллекцией гоночных автомобилей?
— Продайте, — не вникая, откликнулась чиновница.
Затем добавила, слегка нахмурив брови:
— Если вы чем-то недовольны, пишите заявление.
— Я доволен, — говорю.
После тюрьмы я был всем доволен.
— Ну, так и ведите себя поскромнее...
(«Чемодан»)


В подобной обстановке трудно быть лентяем, но мне это удавалось.


В постели можете долго не кончать, Рувим Исаевич. А тут извольте следовать регламенту!
(«Филиал»)


В Пушкинских Горах туристы очень любознательные. Задают экскурсоводам странные вопросы:
— Кто, собственно, такой Борис Годунов?
— Из-за чего была дуэль у Пушкина с Лермонтовым?
— Где здесь проходила *Болдинская осень*?
— Бывал ли Пушкин в этих краях?
— Как отчество младшего сына А.С.Пушкина?
— Была ли А.П.Керн любовницей Есенина?!..
А в Ленинграде у знакомого экскурсовода спросили:
— Что теперь находится в Смольном — Зимний?..
И наконец, совсем уже дикий вопрос:
— Говорят, В.И.Ленин умел плавать задом. Правда ли это?
(«Записные Книжки»)


В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса.
«Заповедник», 1983
(«Филиал» (1987))


В результате друзья подарили ему на юбилей горшок с цветами.


В салате были грибы, огурцы, черносливы, редиска, но преобладали макароны.
(«Ремесло»)


В Союзе я был одет настолько плохо, что меня даже корили за это.


— В СССР надо работать осторожно. Не вздумайте предлагать русским деньги. Вы рискуете получить в морду. Русских надо просить. Просите, и вам дадут.
Например, вы знакомитесь в ресторане с директором военного завода. Не дай бог совать ему взятку. Вы обнимаете директора за плечи и после третьей рюмки говорите тихо и задушевно:
*Вова, не в службу, а в дружбу, набросай мне на салфетке план твоего учреждения*.
(«Ослик должен быть худым»)