Мудрые мысли

Даниил Александрович Гранин (настоящая фамилия Герман)

(1 января 1919 (1918 ?), Вольск, Саратовская губерния, по другим сведениям — Волынь Курской области)

Русский писатель и общественный деятель.

Цитата: 358 - 374 из 400

Художник выбирает для портрета либо фас, либо профиль. Половина человека всегда остается скрытой за плоскостью холста.
(«Эта странная жизнь»)

Часто кажется, что если бы вы жили в другом доме, с другим видом из окна, то вы были бы немного другим человеком и ваша жизнь сложилась бы иначе. Может быть, это не просто игра фантазии.
(«Блокадная книга»)

…часть профессии политика — рисковать.

Часы перестали быть роскошью. У каждого они на руке, точные, выверенные, у всех тикают будильники, но времени от этого не прибавилось.
Известно, что счастливые не наблюдают часов, верно и другое —что и те, кто не наблюдают часов, уже счастливы.
(«Эта странная жизнь»)

Человек всегда относился ко Времени враждебно. Пространство, материю - этих удавалось как-то приручить. Время оставалось тем же дико-первобытным. С тех пор как человек заглянул в дали Вселенной, услышал тиканье мировых часов, отсчитывающих миллиарды лет, увидел, как рушатся галактики, - Время, пожалуй, стало еще страшней.

…человек без совести — это ужасно… она есть божественное начало, которое дано человеку.

Человек может много, может все и еще столько же.
(«Иду на грозу»)

Человек способен на многое, на очень многое, но как это горько, что жизнь снова и снова требует от него немыслимых жертв.
(«Блокадная книга»)

Человек, лишенный страха, был бы страшен.

Человек-животное *стыдящееся*.
(«Причуды моей памяти»)

Человеку труднее всего увидеть самого себя и понять, каким он был много лет назад. Мы знаем, кто мы такие сейчас, но не помним, какие мы были, на что мы были способны. И уж совсем забыли прошлые наши суждения.
(«Клавдия Вилор»)

Человечество было сформировано не императорами, жрецами, полководцами, а теми, кто создал топор, колесо, самолет, кто нашел злаки, следил за звездами, кто открыл железо, полупроводники, радиоволны.

Чем-то меня еще пленял этот человек. Не только меня. К нему обращались учителя, заключенные, академики, искусствоведы и люди, о которых я не знаю, кто они. Я читал не их письма, а ответы Любищева. Обстоятельные, свободные, серьезные, некоторые — очень интересные, и в каждом письме он не снисходил, а напряженно размышлял. Чувствовалась его непохожесть, отдельность.
(«Эта странная жизнь»)

Честность тоже на земле не валяется. Я уверен, что здесь большинство честных, беда в том, что вы честно хотите одного, но так же честно делаете совсем другое, а получается третье.
(«Иду на грозу»)

Чтение у многих людей, даже привыкших работать с книгой, напоминает поездку на поезде, когда страницы мелькают, равномерно, как километровые столбы. Глава проходит за главой, книга следует за книгой. Постоянное чтение, непрерывное чтение оценивается количеством прочитанного. Чем больше, тем лучше — таков внутренний счет.
(«Эта странная жизнь»)

Что б там ни говорилось, интеллект и душа человеческая обладают особым свойством излучения — помимо поступков, помимо слов, помимо всех известных законов физики. Чем значительнее душа, тем сильнее впечатление...
(«Эта странная жизнь»)

Что мы удерживаем в памяти? События. Ими мы размечаем свою жизнь. Они как вехи, а между вехами — пусто...
(«Эта странная жизнь»)